Врачи в сельских областях Италии не знали, что думать, столкнувшись с резким ростом числа раковых опухолей у пациентов. Но потом они связали происходящее с утилизацией промышленных отходов, которой занимались местные преступные синдикаты. Британский журналист Йен Биррелл разобрался в трагических последствиях этого бизнеса.
За несколько дней до моего визита в обшарпанное здание госпиталя святой Анны и святого Себастьяна в Казерту привезли одиннадцатилетнего мальчика, жаловавшегося на головные боли. Доктора боялись худшего — и действительно, у пациента сразу диагностировали рак мозга. Очередной случай, и вновь у ребенка. Некоторые из маленьких пациентов прибывали в госпиталь с ужасными головными болями, другие отчего-то вдруг начинали то и дело падать в обмороки. Ни один из них не подозревает, что смертельная опухоль съедает его мозг. Еще больше пациентов приходят к врачам с раковыми клетками в крови, костях, мочевом пузыре. Больных так много, что для них уже не хватает мест в госпиталях Кампании — сельскохозяйственного региона на юге Италии.
В городе, где до недавнего времени доктора крайне редко сталкивались с детским раком, тем более раком мозга, сегодня новые случаи регистрируют почти каждый месяц. Многие пациенты умирают. Некоторые из них едва успели родиться, а их тела уже захватила болезнь. Кроме того, в этих краях необычайно снизился возрастной порог заболевших раком груди, все чаще рак легких диагностируют у никогда не куривших мужчин, а дети с синдромом Дауна рождаются у молодых здоровых женщин.
Что же происходит в этих краях неподалеку от Неаполя, уже прославившихся под названием «треугольник смерти»? Местные уверены, что ответ на этот вопрос можно отыскать в местах вроде старой каменоломни в трех милях от старинного городка Маддалони. Я приехал сюда в сопровождении Энцо Тости, энергичного 57-летнего специалиста по работе с молодежью. По дороге он рассказывает мне, что проходит курс лечения — пять месяцев назад в его крови выявили высокий уровень диоксинов. «Моя жена работает в госпитале, она рентгенолог, — рассказывает Энцо. — Она очень встревожена. Я думал переехать ради собственного здоровья, поселиться где-нибудь еще... Но куда я уеду? Здесь моя родина».
Свернув с главной дороги, мы проезжаем апельсиновую рощу, за которой тянутся поля, зеленеющие свежими побегами бобов. Нетрудно понять привязанность моего спутника к этому очаровательному району Италии, который благодаря вулканическому пеплу расположенного чуть южнее Везувия считается одним из самых плодородных в Европе. Но несмотря на поразительную красоту природы открывшаяся передо мной картина навевает бесконечную тоску.
Как только мы выходим из машины, Тости прикрывает рот ладонью и приказывает мне поторапливаться. Нас окружают горы мусора. Землю покрывает толстый слой полиэтиленовых пакетов, банок из-под краски, стеклянных бутылок. Я, как могу, стараюсь не отстать от своего провожатого, то и дело спотыкаясь на многочисленных неровностях, попадая ногами в ямы и рытвины. Наконец мы спускаемся с очередного холма — и тут же в нос ударяет едкий запах химикалий. Невдалеке прямо из-под земли сочится тоненькая струйка дыма. Тости взмахом руки отметает все мои вопросы. «Мы можем поговорить в машине, — говорит он. — Давайте-ка поскорее убираться отсюда».
На обратном пути мой спутник рассказывает, как мафия устроила в этих местах огромную свалку ядовитых промышленных отходов, таинственным образом оформив задним числом разрешение. Смертельно опасный мусор выбросили посреди сельскохозяйственных угодий, рядом с автосалонами, у стен игорных залов и мебельных магазинов, в паре сотен метров от города с 39-тысячным населением. Уголовное расследование этого случая началось полтора года назад, но местные жители полагают, что на обвинительный приговор надеяться не стоит.
Увы, случай не единственный. Тысячи подобных свалок разбросаны по этой области Италии — во рвах и пещерах, каменоломнях и колодцах, на полях и холмах, у дорог и частных владений. Анонимный источник в мафиозных структурах утверждает, что бизнесмены процветающего севера Италии многие годы платили организованным преступным группировкам за нелегальный вывоз токсичных отходов, не желая тратить больше даже во имя общественной безопасности. Представители каморры, криминального синдиката, действующего в Кампании, не раздумывая отравили огромные территории в собственном доме и загрязнили все вокруг тяжелыми металлами, растворителями и соединениями хлора. Лишь сегодня трагические последствия глупости мафиози становятся очевидными.
Обвинять мафию в возможной смерти тысяч людей — это, конечно, слишком просто. История нелегальных токсичных свалок — это пятно на репутации всей Италии. Существуют свидетельства того, что государственные чиновники тоже были замешаны в происходящем, что преступников покрывали полицейские, политики, прокуроры. Один из мафиозных вождей как-то рассказал о грузовиках, перевозивших из Германии ядерные отходы для захоронения в Кампании. Врачи и ученые полагают, что зараженные итальянские земли — это в чистом виде эксперимент в области «экологической заболеваемости», развернутое исследование того, как именно действует на человека отравленная среда обитания.
Эта история началась с разрушительного землетрясения, случившегося в Италии в ноябре 1980-го. Почти три тысячи человек тогда погибли, 280 тысяч остались без крыши над головой. Миллионы долларов перечислялись на помощь пострадавшим, но эти деньги по большей части оседали не в тех карманах. Восстановление дорог и жилых зданий обеспечивало мафию дополнительными доходами, преступные сообщества держали в своих руках всю строительную отрасль региона: ее использовали как удобный механизм для отмывания денег, получаемых от торговли наркотиками и проституции. Финансовые потоки росли, и постепенно представители кланов начали интересоваться смежными отраслями, такими, как разработка карьеров, обеспечивавших материалы для работы. Затем на сцене появился некий предприимчивый адвокат и бизнесмен, владевший несколькими мусорными свалками и имевший кое-какие связи с мафией. Он понял, что преступные кланы могут зарабатывать громадные деньги, пряча промышленные отходы в горах бытового мусора. Вот так в конце 1980-х мафия начала осваивать новый прибыльный бизнес.
Вскоре фермеры начали замечать в полях и лесах нечто странное. Они стали получать новые жидкие удобрения — но те оказались настолько ядовитыми, что разъедали металлические цистерны, вытекали из грузовиков и отравляли почву так, что на ней больше ничего не росло. Как-то раз чиновник из лесного департамента Бреши вручил молодому журналисту Энрико Фонтане пузырек с удобрением со словами: «Понюхайте! И это они дают людям, чтобы те опрыскивали сельскохозяйственные земли!» Вдохнув резкий зловонный запах, репортер отшатнулся: в пузырьке был цианид. В 1990 году Фонтана опубликовал в популярном еженедельнике L’Espresso две разоблачительные статьи, где впервые публично рассказал, что мафия прячет опасные химикаты на полях и свалках бытовых отходов.
Постепенно начали появляться свидетельства, подтверждавшие написанное Фонтаной. Мафиози Нунцио Перрелла решил сдать своих боссов, рассказав следователям в Неаполе о новом бизнесе. Его признания привели к волне арестов бандитов и коррумпированных чиновников в марте 1993-го. Впрочем, вскоре все арестованные оказались на свободе. На следующий год Фонтана, занявшийся расследованиями для экологической организации Legambiente, опубликовал статью «Мусор. Inc.», рассказывавшую о том, что те же самые люди занимаются нелегальной перевозкой опасных отходов в другие регионы Италии. Общественность встала на дыбы, было начато парламентское расследование, а зараженные районы Кампании были официально объявлены зоной бедствия.
«Мы думали, что добились победы. Наша работа была закончена, — рассказывает мне Фонтана, когда мы встречаемся с ним в Риме у штаб-квартиры Legambiente. — Но ничего не произошло. Ничего! Мы упустили одно: не связали легальный вывоз отходов с нелегальным. И потом, мы понимали, что это идет во вред земле, но не обратили внимания на последствия для здоровья людей — ведь они проявляются не сразу».
Фонтана придумал термин «экомафия» и начал выпускать ежегодные отчеты о происходящем. Он не знал, что в ситуации уже произошли кое-какие подвижки. Сначала полицейский офицер из Кампании по имени Роберто Манчини узнал о новом бизнесе мафиозных боссов, перевозивших токсичные промышленные отходы с индустриального севера страны и прятавших их на свалках с обычным бытовым мусором. Он написал доклад руководству, подробно изложив в нем все, что ему удалось узнать. Но доклад положили под сукно, а самого Манчини вскоре перевели в Рим. По жестокой иронии судьбы, два года спустя Манчини умер от рака. К тому времени его карьера была разрушена — потому что он, возможно сам того не понимая, попытался спасти тысячи людей от собственной участи.
Затем разразились события, связанные с именем Кармине Скьявоне, одного из самых значимых перебежчиков в истории итальянской мафии. Скьявоне, крестный отец печально знаменитого неаполитанского клана «Казалези», по его собственным словам, давно потерял счет убитым по его приказу людям. Его показания раскрыли масштабы коррупции среди итальянских политиков и в конечном итоге позволили пожизненно упрятать за решетку шестнадцать мафиозных боссов — несмотря на то что судебные процессы, в ходе которых были убиты пятеро свидетелей, затягивались на годы. Сам Скьявоне утверждал, что решился нарушить обет молчания, омерту, лишь потому, что тревожился о состоянии экологии в стране. Данные о вывозе и захоронении токсичных отходов Скьявоне озвучил на закрытом заседании парламентского комитета в Риме в 1997-м — и эта информация по непонятным причинам была тут же засекречена почти на 17 лет.
«Речь идет о миллионах тонн, — говорил Скьявоне, утверждавший, что в Кампанию, в том числе, перевозились ядерные отходы из Германии. — Я знал, что люди там обречены на смерть». Он рассказал членам парламентского комитета, как отходы привозились под покровом ночи, под охраной людей в военной форме, при молчаливом попустительстве полицейского руководства, политиков и бизнесменов. И указал чиновникам точные места захоронений, заявив, что местные жители будут «умирать от рака в течение 20 лет».
Нелегальные операции с мусором стали побочным продуктом системы ухода от налогов, широко используемой в стране, по масштабам этого явления обогнавшей всю Западную Европу. Чтобы уменьшить суммы налоговых вычетов, бизнесмены скрывали истинные масштабы своей деятельности. Нелегальный вывоз токсичных отходов стал неизбежной частью этих схем. В начале XXI века объемы доставляемых в Кампанию отходов были столь велики, что их уже невозможно было скрыть в кучах бытового мусора. И тогда мафия решила их сжигать. Под покровом ночи на свалку заезжали грузовики, вываливали мусор из кузовов, и тут же в небо взлетали жаркие костры — по 6300 раз в год на каждой из свалок. Местные жители затыкали щели в дверях мокрыми полотенцами, чтобы дома не пропитывались ядовитыми запахами. Теперь этот край называли «землей пожаров».
Сжигание мусора еще сильнее ухудшило экологическую ситуацию и увеличило уровень заболеваемости. Вскоре врачи начали отмечать рост числа врожденных уродств и раковых опухолей. Одним из этих врачей был Альфредо Мацца, энергичный неаполитанец, в то время проходивший стажировку по кардиологии. Он решительно погрузился в перипетии местных политических дискуссий. «Очень многие заболевали тогда, — рассказывает он. — Я встречался с совсем юными людьми, заболевшими еще в школе. Умирали некоторые мои друзья. Люди говорили мне: ты здешний доктор, и ты должен бороться!»
Мацца запросил у чиновников министерства здравоохранения данные по заболеваемости раком на востоке Кампании, где уровень загрязнения окружающей среды был особенно высок. Получив результаты, он увидел прямую взаимосвязь между ухудшавшейся экологической ситуацией и ростом числа раковых опухолей. Как оказалось, в этом регионе от рака печени и мочевого пузыря умирало вдвое больше мужчин, чем в среднем по стране, а число женщин, скончавшихся от рака печени, было втрое больше, чем по Италии в целом. В других местах новые методы диагностики и лечения рака приводили к снижению смертности, а медики Кампании наблюдали лишь ее рост и поток все более молодых пациентов. «Возраст был важным показателем, — говорит Мацца. — Рак чаще обнаруживают у пожилых людей. Но здесь умирали молодые».
Молодой врач со страшными цифрами в руках пришел к местному прокурору и потребовал принятия мер. От него отмахнулись. Тогда он написал в журнал Lancet. Его статью напечатали в сентябре 2004-го. Она стала первой в длинной череде публикаций о «земле пожаров». Статья спровоцировала массовые протесты против введения в эксплуатацию новой мусоросжигательной установки. Но власти по-прежнему не предпринимали практически никаких шагов — хотя, как рассказывает Мацца, позднее он узнал через друзей, что Итальянская секретная служба взяла его на карандаш как «источник проблем».
Сегодня Мацца — солидный врач-кардиолог, опубликовавший целый ряд статей о том, как захоронения ядовитых отходов негативно влияют на здоровье людей. Сегодня он утверждает, что невозможно доказать прямую связь между токсичным мусором, раковыми опухолями и пороками развития у детей. Но Мацца уверен: масштабы проблемы местным медикам лишь предстоит оценить в полной мере: «Мы живем в „треугольнике смерти“. Эти области много лет страдали от разрушительных действий человека. Мы до сих пор не знаем, насколько большие территории пострадали, какой вред им нанесен и как долго будут сказываться его последствия».
Через два года после публикации статьи Мацци в журнале Lancet журналист Роберто Савиано опубликовал революционную книгу-расследование «Гоморра». В ней описывалось, как гангстеры гоняли грузовики с токсичными отходами через всю Италию, сливая их содержимое в реки, и закапывали контейнеры с отравой на плодородных полях. Среди шести миллионов читателей «Гоморры» был онколог из Неаполя Антонио Марфелла. Он давно недоумевал, наблюдая за увеличением числа все более молодых пациентов. Он знал, что речь идет о глобальном феномене, и все же невероятная скорость этого процесса в Кампании его настораживала.
Марфелла занимал солидный пост главного консультанта в госпитале Паскале — лечебном учреждении на 235 коек, единственном в регионе центре исследования и лечения рака. По его словам, врачи заметили увеличение числа больных примерно на рубеже ХХ и ХХI столетий. Тогда же средний возраст ракового больного упал с 60 лет до 40 и ниже. Затем вдруг потоком пошли дети с раком костей — диагнозом, ранее невиданным в этих краях. Рак груди тоже «помолодел»: теперь к врачам все больше шли пациентки, которым еще не было сорока, — именно в этом возрасте в Италии начинают делать скрининг. «Наш город стоит на море, и промышленности здесь практически нет — но ситуация была такой же, как если бы мы жили в самом грязном индустриальном регионе мира», — говорит Марфелла.
Неаполь давно столкнулся с проблемами в организации вывоза мусора. Местные свалки заполнялись подозрительно быстро. В 2007-м, когда Марфелла вчитывался в страницы «Гоморры», неаполитанцы устраивали бурные уличные протесты, устав от вони гниющих на жаре отбросов. Постепенно седовласый консультант начинал понимать, что происходит вокруг. «Эта книга открыла передо мной картину, казавшуюся невероятной, — говорит он. — Мы знали, что власти не справляются с проблемой бытового мусора. Но мы и не подозревали, что организованная преступность уже не ограничивается традиционными для нее сферами — торговлей наркотиками и проституцией, что она решила заняться еще и ядовитыми отходами».
В овечьем стаде городка Ачерра неподалеку от Неаполя ягнята все чаще рождались мертвыми или с врожденными уродствами. Вскоре 50-летний пастух, ухаживавший за стадом, попал в госпиталь со столь агрессивной формой рака, бушевавшего одновременно в костях и крови, что доктора не могли понять, где именно начался процесс. Спустя месяц он умер. Его дочь попросила сделать посмертные анализы, которые выявили в организме мужчины необычайно высокое содержание диоксинов. После того как анализы четырежды показали такие же тревожные результаты у овец, дочь пастуха подала в суд, надеясь на компенсацию нанесенного ущерба.
Марфелла дал в суде экспертное заключение. После этого, в январе 2008-го, его пригласили выступить в итальянском парламенте с докладом о ситуации. «Я рассказал, что уровень загрязнения токсинами в этой сельскохозяйственной области такой же, как в самых крупных промышленных регионах, — рассказывает врач. Однако, как только Марфелла вернулся из Рима, он был понижен в должности как «паникер», потеряв из-за этого тысячи фунтов годового дохода.
Примерно в то же время женщина по имени Анна Магри родила второго сына, которого назвали Риккардо. Мы встречаемся с 39-летней Анной, менеджером по продажам автомобилей, в ее аккуратной квартире в небольшой деревеньке в окрестностях Казерты. На комоде стоят крошечные детские ботиночки, рядом — фотография мальчика. Риккардо умер, немного не дожив до своего второго дня рождения. Большую часть своей короткой жизни он провел в борьбе с лейкемией, диагностированной у него в шестимесячном возрасте. «Он постоянно плакал, но мы думали, что у него просто режутся зубки, — рассказывает Анна. — Я кормила его грудью, но я даже не могла взять его на руки, потому что он сразу начинал кричать — так ему было больно».
Анна, беременность которой пришлась на мусорный кризис 2007 года, помнит густые черные клубы дыма, ползущие на деревню с ярко освещенной кострами свалки на соседнем холме. «Мы даже не думали тогда о токсичных отходах, — вспоминает она. — Тогда еще никто не говорил об этом. Я видела, как кругом горели костры, и сейчас я понимаю, что это было. Я уверена, Риккардо умер из-за ядовитых отходов, которые они жгли, из-за этого нелегального мусора».
Никто никогда не узнает, была ли смерть мальчика лишь злой прихотью судьбы, или у его гибельной болезни были иные, более мрачные причины. Тем не менее одно из исследований показало: уровень диоксинов в молоке матерей из наиболее пострадавших районов существенно выше, чем у женщин из соседних областей. Другое исследование обнаружило тревожно высокую концентрацию диоксинов и полихлорированных дифенилов в молоке животных, включая молоко буйволиц, из которого производят знаменитую местную моцареллу. Полихлорированные дифенилы — искусственные химические соединения, которые в середине XX века широко использовались в электротехнике. Сегодня они запрещены во многих странах из-за вреда, наносимого окружающей среде и здоровью человека.
В 2004 году только известных мусорных свалок в Кампании было в два с лишним раза больше, чем в соседней Ломбардии. Через четыре года их число удвоилось. Костры продолжали гореть, но власти не обращали на них внимания. Местный педиатр показывает мне карту местных мини-свалок. Черные точки щедро усыпают «треугольник смерти», окруживший Ачерру, Нолу и Марильяно. Затем он показывает мне другую карту, на которой рядом с черными точками нанесены красные, отмечающие случаи опухолей мозга у детей. Почти все они приходятся на ту же самую небольшую территорию.
И все же подлинные масштабы криминального скандала становятся понятны только сейчас. Отчасти — благодаря действиям местного священника, отца Маурицио Патричелло, бывшего медбрата, который пишет статьи для итальянской епископальной газеты и постоянно поднимает тему в социальных сетях. Однажды ночью, в июне 2012 года, отец Маурицио не мог уснуть из-за запаха дыма и вони горящего ядовитого мусора. В три часа ночи он, не выдержав, зашел на свою страницу в Facebook и спросил, страдают ли от этого другие пользователи. К шести утра, собрав больше тысячи откликов от жителей близлежащих деревень, он отправился к епископу и потребовал, чтобы тот начал действовать.
«Местные семьи перепуганы», — рассказывает красноречивый седовласый священник. Мы встретились с ним в здании церкви, возвышающемся посреди мрачного пейзажа. Группа парней в капюшонах, надвинутых на глаза, стоит у железных ворот, пристально наблюдая за входом. «Они знают: и сегодня множество людей болеют. Им приходится ехать за медицинской помощью на север, потому что здешние больницы переполнены. Если женщина просит сделать ей маммографию, ей приходится ждать своей очереди три месяца, а ведь промедление может привести к тому, что лечиться будет уже поздно».
Патричелло оказывал помощь объединившимся в группы протеста родителям, таким, как Анна, привлекал на свою сторону политиков в Риме, писал полемические статьи, организовывал многотысячные марши протеста и присоединился к участникам кампании, посылавшим фото матерей и их умерших детей президенту Италии и папе римскому. Он даже встретился со Скьявоне перед самой смертью знаменитого перебежчика в 2015 году, сочтя его «ничем не примечательным человеком с седыми волосами». По словам Патричелло, гангстер признался ему в своих преступлениях, заявив при этом, что главными преступниками были промышленники, заключавшие сделки с мафией, — уж они-то отчетливо представляли гибельные последствия своих действий.
Недавно выяснилось, что командование американского флота, европейский штаб которого располагается в Неаполе, организовал собственное трехгодичное исследование местного воздуха, почвы и воды, обошедшееся в $30 миллионов. Результаты показали, что вода во многих частных колодцах может нанести «непоправимый вред здоровью». Кроме того, в пяти процентах образцов было обнаружено высокое содержание урана. Никто из военнослужащих не пострадал, тем не менее ряд районов в окрестностях военной базы объявили запретной зоной, сотрудникам базы запретили пить воду из-под крана и рекомендовали ни в коем случае не селиться на первых этажах, где концентрация отравы в воздухе наиболее высока.
Стараниями общественных активистов, а также благодаря солидным штрафам, которые Евросоюз наложил на Италию за неспособность справиться с проблемой нелегального вывоза отходов, итальянские политики наконец-то были вынуждены действовать. В 2014 году парламент страны принял особый «Акт о земле пожаров», запретивший сжигание мусора и обещавший выделить дополнительные средства на диагностику рака и развитие системы здравоохранения в регионе. Был введен запрет на выращивание сельскохозяйственной продукции в наиболее зараженных районах. Кроме того, парламент дал распоряжение Национальному институту здоровья собрать всю доступную эпидемиологическую информацию. Предварительные исследования, проведенные специалистами института, показали, что присутствие токсинов коррелирует с уровнем заболеваемости, в том числе смертностью от рака и количеством врожденных уродств, но прямой связи специалистам обнаружить не удалось.
Цифры были опубликованы в начале 2016 года, и они были ужасающими. Выяснилось, что продолжительность жизни в Кампании стала на два года меньше, чем в остальных областях страны. Коэффициент смертности в «треугольнике смерти» оказался выше, чем в соседних районах, на 10% для мужчин и на 13% для женщин. По числу людей, заболевших раком, эта пасторальная сельская местность обогнала самые загрязненные промышленные регионы. В частности, среди детей до 14 лет риск опухолей центральной нервной системы подскочил на 17%, а среди детей до года — на 51%, поскольку младенцы физиологически наиболее уязвимы перед экологическими опасностями.
Даже эти ошеломляющие цифры демонстрируют лишь корреляцию, а не прямую зависимость. Тем не менее они стали еще одним звеном в глобальной цепи доказательств, связывающих загрязнение окружающей среды с ростом уровня заболеваемости. Уже неопровержимо доказано, что массовая свалка смертельно опасных токсичных отходов, устроенная в 2006 году в Абиджане, крупнейшем городе Кот-д’Ивуар, привела к поражениям глаз и центральной нервной системы у местных жителей. Исследования показали связь наличия ядовитого мусора и нарушений интеллектуального развития у детей в странах Азии и США. Но, по словам ряда врачей, даже при наличии таких серьезных доказательств, нельзя со стопроцентной уверенностью утверждать, что именно токсичный мусор вызывает рак у детей.
Медленно, но неотвратимо Италия избавляется от ядовитых свалок, разбираясь с трагической ситуацией. Уже идет несколько судебных процессов, хотя общественные активисты сомневаются, что главные виновники когда-нибудь получат по заслугам.
Промышленники больше не платят мафии за то, чтобы она закапывала опасные химические отходы прямо под копытами буйволиц, пасущихся на полях Кампании. Но богатые северные государства и международные корпорации по-прежнему везут свои химические, электрические, промышленные отходы в страны с низким уровнем жизни. Это явление очень точно назвали «токсическим колониализмом». Проверки показали: один из трех контейнеров, покидающих страны Евросоюза, содержит нелегально вывозимые отходы — к примеру, электрических производств. На Филиппинах, в Нигерии и Гане дети, играя, вытаскивают провода из старой электронной техники, пока их родители просеивают груды мусора. События, произошедшие в Кампании, оставили шрамы не только на полях, холмах и в водах региона, но и на итальянском государстве. И, возможно, главная трагедия кроется в том, что гангстеры, скрываясь под разными личинами, по-прежнему безразличные к последствиям своих действий, продолжают смертельную игру, распространяя токсичные отходы по всему миру.
Немає коментарів:
Дописати коментар